#НОРИЛЬСК. «Таймырский телеграф» – Известный бард Александр Городницкий, автор таких песен как «Кожаные куртки, брошенные в угол…» и «Атланты держат небо на каменных руках», молодым геологом начинал свою карьеру на Крайнем Севере. В 1957 году Городницкий после института попал в Енисейскую геолого-разведочную экспедицию, где руководил съемкой на правобережье Енисея, в районе Игарки и Норильска. Тут же он и написал многие свои песни.
Например, песня «Кожаные куртки, брошенные в угол…» – о летчиках Полярной авиации, что возили геологов на Крайнем Севере. По воспоминаниям Городницкого, которые он собрал в книге «И жить еще надежде…», с этой песней произошла забавная история.
«Поначалу я попал в Енисейскую экспедицию, где в мои обязанности входило руководить попутными поисками урана при геологической съемке в правобережье низовьев Енисея, в районе Игарки и Норильска. Так летом 1957 года я впервые оказался на Крайнем Севере, с которым связан был потом более 17 лет.
…Тогда геологов на Крайнем Севере возили летчики Полярной авиации, независимого в ту пору ведомства, на котором еще лежал отсвет громкой славы покорения полюса и арктических перелетов Громова, Чкалова и Водопьянова. Для работы в Полярной авиации тогда действительно требовались высокая профессиональная подготовка, смелость и знание Севера. Почти все командиры машин, летавшие с нами, имели «право первой посадки» в незнакомом месте, были настоящими полярными асами и уж, конечно, личностями. В конце 50-х – начале 60-х годов мне немало пришлось летать с летчиками Полярной авиации и в Туруханском крае, и в районе Норильска, и в Амдерме, и в Косистом, и, наконец, на станцию Северный полюс, при этом трижды с вынужденными посадками, и я всегда удивлялся их постоянному самообладанию и спокойному юмору даже в самых критических ситуациях.
…Под впечатлением от общения с полярными летчиками в 1959 году, во время весновки в Туруханском крае, я написал песенку, им посвященную:
«Кожаные куртки, брошенные в угол.
Тряпкой занавешенное низкое окно.
Бродит за ангарами северная вьюга,
В маленькой гостинице пусто и темно»…
С песней этой в ту же осень произошла забавная история. Окончив полевые работы, мы летели домой в Ленинград через Туруханск, где застряли на несколько дней ввиду нелетной погоды – пришла ранняя полярная зима и замела Туруханск внезапной вьюгой. Оставалось только дожидаться. Настроение, однако, было приподнятое – после четырехмесячного сидения в тайге мы наконец возвращались домой в Ленинград, к чистому белью, к цивилизации, к родным и близким. Кроме того, мы были, конечно, уверены, что обнаруженные нами рудопроявления дадут начало новому Норильску.
Поздней метельной ночью мы почему-то решили зайти «на огонек» в дежурное помещение начальника туруханского аэропорта. Сам аэропорт представлял собой грунтовую взлетно-посадочную полосу, быстро раскисавшую под любым дождем, а здание аэропорта было обычной потемневшей и покосившейся на мерзлотной почве от времени избой. Начальник же, судя по рассказам, был человеком далеко не заурядным.
Всего лишь год назад этот неприветливый и обрюзгший человек был майором военной авиации, пилотом первого класса и командовал где-то под Москвой эскадрильей тяжелых реактивных бомбардировщиков. Но «за грехи» он был от командования отстранен, из майоров разжалован и из военной авиации навсегда уволен. Для исправления он послан был в Туруханск в полярную авиацию командовать аэродромом без права полетов. Потому-то и пребывал в перманентно хмуром состоянии.
…Несмотря на поздний час, осторожно постучались к нему. В его полупустом кабинете на огромном деревянном рубленом столе, за которым он сидел, подперев щеку кулаком, стоял селектор, соединявший его с аэродромными службами, пара телефонов и небольшой дюралевый бачок с «антиобледенителем» – так называется специальная жидкость, которая разбрызгивается на плоскости летящего самолета в северных широтах, чтобы они при полете в облаках и тумане не покрывались льдом и самолет не падал. Говорят, что в последние годы благодаря успехам отечественной (а может быть, зарубежной) химии для летчиков изобрели что-то такое, что можно только лить на плоскости, но в то отсталое время это был чистый спирт-ректификат.
Посидев с хозяином, встретившим нас с неожиданным радушием, минут 20, я решился показать ему свою песню про полярных летчиков, не сказав, конечно, что это моя, во избежание неожиданных последствий. Когда, немного пригубив антиобледенителя, я эту песню спел, начальник действительно совершил поступок довольно неожиданный. Включив селектор, он объявил по аэродрому боевую тревогу и, когда минут через 15 в кабинет набились испуганные, заспанные и полуодетые люди, нетвердым голосом приказал: «Немедленно проснуться, отложить все дела и начать разучивать новую песню».
На следующий день его сняли и с этой должности. В бумаге, посланной по его персональному делу в главное управление полярной авиации, значилось, что он, «грубо используя служебное положение, пытался принудить во внеслужебное время сотрудников и сотрудниц (подчеркнуто особо) разучивать нецензурную песню неизвестного содержания».
В прошлом выпуске фотопроекта «Автографы истории» мы рассказывали о том, что первым профессиональным фотографом Норильска был иллюстратор газеты «Известия».
Больше новостей читайте на совместном канале «Северного города» и «Таймырского телеграфа» в Telegram.
Светлана Ферапонтова
Фото: архивы норильчан и Заполярного филиала «Норникеля»
